В конце прошлого века царская Россия все больше начинала напоминать пороховой погреб. Угнетенный народ, придавленный, нуждой роптал. Неспокойно становилось и в нашем крае. Имеются в виду северные территории Астраханской губернии, немногим более века тому назад заселенные беглыми крестьянами из Воронежской, Курской, Тамбовской губерний. Сюда – то и был привезен на прокормление к Синицким их пятилетний племянник Паша Бляхин.
Впечатлительному мальчонке, приехавшему с бабушкой на пароходе в Селитренное, оно открылось богатыми домами, крытым тесом и железом, расположенными на центральной улице, которая тянулась от реки к волостному управлению. В середине села, на песчаном холме, возвышалась шестиглавая церковь, она как бы царила над всем окружающим. По соседству стояли скромная церковно – приходская школа и волостное управление с неизменной «кутузкой» для нарушителей порядка и законов. Бедняцкие хаты с камышитовыми крышами ютились на окраинах. Летом из окрестных степей их заносило песком, зимой продувало холодными ветрами, трепало буранами. А вдоль Ахтубы и ее маленьких притоков тянулись роскошные плодовые сады.
Селитренцы главным образом занимались рыболовством. Белые паруса их бударок и «морячек» плавали не только по Волге и Ахтубе, но уходили и далеко в Каспийское море, богатое рыбой.
… Держась за черную юбку и пугливо озираясь по сторонам, пятилетний мальчонка покорно ковылял по пыльной селитренской улице летом 1891 года, направляясь к дому Синицких.
Встречные, низко кланяясь бабке, говаривали: «С приездом, Евдокия Федоровна! Кажись, внучонка привезла?»
- Внучонка, - ответствовала бабуля, не сбавляя шагу.
Поравнялись с синицким подворьем. Скрипнула калитка. Во дворе пришельцев встретил высокий бородатый мужик и полногрудая женщина, чем то напоминавшая Пашке недавно умершую мать. Это была его родная тетя, тетя Аня.
Дядя неожиданно подхватил мальчугана под мышки и подбросил вверх, а затем, опуская его на землю, буркнул: «Парень щуплый, кожа да кости – не скоро откормишь».
- Чай, он не поросенок, откармливать то и в нем душа божья, - обиделась старушка.
- Да я ничего, мамаша, - примирительно отозвался Александр Васильевич, хозяин дома.
- Я к тому, что работничек из него не скоро будет.
- Тебе только работничков и надо, жила ты такая!
Вскоре бабушка уехала обратно, а Пашка остался в Селитренном. Время шло. Парнишка подрастал, привыкал к новому дому, к новой жизни. На него все больше возлагалось разных дел по хозяйству. Пас дядиных свиней, ухаживал за коровой и лошадью, караулил хлеба, рубил дрова, носил воду.
Особенно угнетала парнишку необходимость таскать воду на коромысле – «по – бабьи».
- Гляди, гляди, ребята, рыжий Пашка идет, по – бабьи воду несет!
Мальчонка терпел, шагая своей дорогой. Однажды его прорвало: неожиданно бросив ведра, он накинулся на особенно дерзкого обидчика и здорово его поколотил. К Пашке подошел чернявый парнишка, косивший на один глаз, и предложил: давай дружить.
И они подружились. Вскоре Пашку признала почти вся селитренская ребятня и стал он ее предводителем.
Мне посчастливилось разговаривать с современниками Павла Бляхина. Один из них – С.П.Шипилов, который хорошо его помнил. Однажды мы стояли с Сергеем Петровичем на широкой сельской улице. Он делился своими воспоминаниями: «Вот по этой самой улице, мимо нашего дома ходил за водой Пашка, закинув на плечи коромысла с ведрами. Был он рыжий, худощавый и ничем не отличался от нас, тогдашних парнишек, разве только что своей начитанностью».
Сергей Петрович учился с Бляхиным в одной церковно – приходской школе, только несколькими годами позже. Главным предметом был закон божий, преподавал его сельский священник.
Впоследствии П.Бляхин в повести «На рассвете» так писал о Селитренской школе: «Мое левое ухо хорошо помнит его (священника) жирные пальцы, которыми он частенько вытаскивал меня из – за парты, и, больно дернув вниз, ставил на колени: «Стой, стервец, и не дыши, пока сто раз прочитаешь «Отче наш».
Другим учителем был дьякон. Это к нему относились строки из бляхинской повести: «Худой, длинный, как жердь, человек с острым носом, кончик которого предательски багровел от чрезмерной любви к возлияниям. Он всегда ходил в рыжем подряснике, нередко пошатываясь и обдавая учеников перегаром сивухи. Шагая взад и вперед между партами, дьякон гнусавил:
- А ну – ка, повторяйте за мной: буки…, аз – ба.., ба – а – а. И мы хором пели «ба – бу», с нетерпением ожидая звонка на перемену.
Учили в школе светским наукам: четырем действиям арифметики, немного – русской словесности и истории Государства Российского.
Срок обучения равнялся трем годам. Потом важная комиссия принимала экзамен. Приезжали по этому поводу отец благочинный из Харабалей, исправник из Енотаевска. Комиссия требовала безусловного знания «Евангелия» и бойкого чтения церковно – славянской вязи по толстенной книжице, где описывается жизнь святых.
Любознательный Павел Бляхин тянется к свету. Вскоре он покидает дядин дом и уходит в город. В Астрахани оказывается в самой гуще революционно – настроенных рабочих. В 1903 году он становится членом РСДРП. Потом перебирается в Москву. В 1905 году участвовал в жарких схватках на баррикадах Красной Пресни.
«Пусть революция разгромлена, - писал Павел Андреевич в трилогии «Дни мятежные», - мое отчаяние и горе побежденного длилось недолго. Я знал и верил, что рано или поздно победим мы – рабочий класс, наша партия».
Немало хлопот доставил Бляхин московской охранке: она усиленно разыскивала его, как члена Московского комитета большевиков в 1907 году. Не отсидев срока в Саранской тюрьме за фальшивый паспорт. П.Бляхин бежал в Москву. Но передышка была коротка: он снова попадает в Московское охранное отделение.
«Павел Андреевич Бляхин, - сообщалось в секретном донесении, - арестован за причастность к тайной типографии Московского комитета Российской социал – демократической рабочей партии».
В мае 1908 года ротмистр отдельного корпуса жандармов выследил Бляхина в Лосиноостровской, где предполагалось нелегальное собрание.
Последовала ссылка на этот раз в Волгоградскую губернию. Через два года он сбежал. Активно участвовал в февральской, Великой Октябрьской революциях, гражданской и Отечественной войнах.
Всемирно известную славу писателю П.А.Бляхину принесла повесть «Красные дьяволята». У каждой книги своя судьба, своя жизнь. «Красные дьяволята» обрели вторую жизнь – они появились на экране. Этот кинофильм смотрел и В.И.Ленин:
… «В зале тишина. Лишь равномерно стрекочет аппарат, и порой слышны взволнованные восклицания зрителей, переживающих за красноармейцев, преследуемых махновцами. Среди зрителей – Владимир Ильич. Чуть прищуря левый глаз, не отрываясь, смотрит он картину о гражданской войне. Это были «Красные дьяволята» - один из последних фильмов, показанный Владимиру Ильичу в Горках не задолго до его смерти».
А вот еще одна картинка, не из кинофильма, а из жизни самого писателя, активного участника гражданской войны.
«… Только что закончился бой. Разгоряченный схваткой. Павел Андреевич решил отдохнуть. Холод волчий. Растопил «буржуйку» - телефонный звонок. Снимает трубку и слышит гнусавый голос: «Бляхин, это вы? Под утро буду у вас. Говорит Махно. Ждите».
Павел Андреевич приготовился встретить, но струсил, видно, атаман.
В перерывах между боями Бляхин брал в руки карандаш и делал наброски.
В 1921 году партия направляет П.А.Бляхина, секретаря Костромского губкома РКП(б) на новую партийную работу в Баку. Прошло уже десять дней, как поезд выехал из Костромы. Дорога на юг была трудной и опасной, в степи рыскали недобитые бандиты. На одном из безлюдных разъездов поезд остановился. Двое парнишек выскочили поразмяться, и вдруг один из них сказал: «Гляди, пишет!» Дверь вагона – теплушки была приоткрыта. Рыжий человек что – то быстро писала, низко склонившись над шатким столом, сколоченным из старых досок. На столе лежал маузер.
Павел Андреевич делал наброски будущей повести о юных героях гражданской войны. Таких эпизодов из его боевой жизни немало.
Этот человек, человек удивительной судьбы, всю свою жизнь оставался в строю.
Великая Отечественная война. Сорок первый год. Бляхину 56 лет. И он впервые же дни войны уходит на фронт с Краснопресненской дивизией, народного ополчения. Павел Андреевич совершает пешие марши в 20 – 40 километров в дождь, в мороз, вьюгу.
Но и тут он держит при себе карандаш. В черных коленкоровых тетрадках, исписанных до предела мелким подчерком, Бляхин запечатлел многотрудный ратный путь, пройденный от Подмосковья до Восточной Пруссии.
В первоначальный период войны Павлу Андреевичу приходилось выполнять и спецзадания.
В самый разгар гитлеровского наступления на Москву Бляхин пробирается в тыл врага, к партизанам. Переодевшись нищим, с крестиком на шее, в залатанных валенках, в шубе крестьянина он пересек линию фронта и добрался до партизанского отряда. С партизанами ходил в разведку, участвовал в боевых операциях. В армейской газете появилась серия очерков П.Блихина «Партизаны».
В январе 1943 года Павел Андреевич был переведен в армейскую газету «Боевой призыв». Вот как о прибытии Бляхина вспоминает редактор армейской газеты Илья Михайлович Пекерман: «Я получил записку из Политуправления фронта: «К вам выехал на работу писатель П.А.Бляхин. Организуйте его деятельность так, чтобы он не был загружен другой работой, кроме работы над повестью». Да где уж там! Павел Андреевич сам по горло влез в окопную работу – писал раешники, очерки, корреспонденции, «голосовал» - на дорога, в редкие минуты отдыха спал на полу в землянке. Вел жизнь фронтового газетчика, показывая молодым журналистам пример неистощимой энергии и выносливости. Терпеть не мог скидок».
Павел Андреевич чуть – чуть не дошел до Берлина: «Гарнизонная военно – врачебная комиссия вынесла свое неоспоримое: к военной службе не пригоден. Исключить с учета».
За годы пребывания на фронте Павел Андреевич опубликовал десятки очерков, рассказов в армейских газетах, «Комсомольской правде». О мальчике – герое Васе Бобкове поместил в газете «Правда» рассказ из задуманной им книги «Дела и люди нашей армии».
Сняв не по своей воле солдатскую шинель перед самым окончанием войны, Павел Андреевич взялся за написание своей трилогии, задуманной на фронте.
Одну за другой П.Бляхин создавал за послевоенные годы свои автобиографические повести. Первая – «На рассвете» была тепло встречена читателями и критикой. Много раз переиздавалась у нас и за рубежом – в Китае, Чехословакии, Германии.
Автор правдиво и увлекательно рассказывал в ней о детстве рыжего Пашки, которое прошло на широких берегах Волги, около ее притоков.
Автор в своих повестях провел нас по пути, открывшемуся перед бывшим батрачонком: Селитренное, Астрахань, Москва, Кострома, Баку, подполье, тайная типография, первые нагайки драгун, Метехский замок, Карская крепость.
Вторая книга «Москва в огне» - волнующие страницы декабрьского вооруженного восстания московского пролетариата, памятные дни на Пресне в 1905 году, героизм горстки дружинников на баррикадах и среди них вчерашний узник, возмужавший Павел Бляхин.
Большую и яркую жизнь прожил наш земляк П.А.Бляхин, писатель, революционер, делегат IX, X, XIV съездов партии, съездов Советов, писательских съездов.
Уже будучи тяжело больным, он просматривал верстку трилогии «Дни мятежные» и продолжал работать над новой книгой «Лучше смеяться, чем плакать».
Двенадцать лет тому назад в селе Селитренном на здании местной школы появилась мемориальная доска, увековечившая имя нашего земляка.
Недавно я побывал в этом селе, по пыльным улицам которого около века тому назад бегал босоногий рыжий Пашка, оставивший заметный след не только в истории нашего края, а и всей страны. И как хотелось увидеть памятную доску и на доме, в котором провел он свое детство. Неплохо бы его именем назвать одну из селитренских улиц, по которой Пашка, закинув по – бабьи на плечи коромысло, таскал ведрами воду из Ахтубы.
«Ленинский путь», 31.05.1990г.
| 
